Дабы поразить бронированного зверя. Часть II

(Окончание. Начало в статье «Дабы поразить бронированного зверя. Часть I»)

В статье «Дабы поразить бронированного зверя. Часть I» были рассмотрены «техническая» и «организационная» стороны развития ПТР в ходе Великой Отечественной войны. Но для уяснения роли этого оружия в боях надо подробнее рассказать о тактике его применения.

В обороне и наступлении

В бою роту бронебойщиков командир стрелкового полка (батальона) мог оставить в своем распоряжении или придать стрелковым ротам, в обороне – в качестве своего резерва не менее взвода ПТР в противотанковом районе части. Взвод ПТР либо действовал в полном составе, либо разделялся на отделения по 2–4 ружья или два полувзвода. Отделению предписывалось «выбирать огневую позицию, оборудовать и замаскировать ее, быстро изготовляться к стрельбе и метко поражать танки (бронемашины) противника, быстро и скрытно менять огневую позицию в ходе боя». Огневые позиции должны были находиться за естественными или искусственными препятствиями (хотя часто расчетам приходилось укрываться просто в траве или кустах), обеспечивать круговой обстрел на дальности до 500 м и занимать фланговое положение к направлению вероятного движения вражеских танков.

Поначалу ПТР, как и пулеметы, пытались устанавливать в дзотах, дабы обеспечить лучшее укрытие. Но эти огневые точки на переднем крае быстро обнаруживал противник. Вдобавок они значительно ограничивали угол обстрела, то есть не использовались главные достоинства ПТР – малая (даже по сравнению с легким противотанковым орудием) заметность и быстрый маневр огнем. Предпочтительным для расчетов бронебойщиков оказались открытые площадки с круговым обстрелом. На позиции в зависимости от наличия времени оборудовался либо окоп полного профиля с площадкой для стрельбы, либо окоп для кругового обстрела с площадкой или без нее, либо небольшой окоп для стрельбы в широком секторе без площадки – огонь из ружья в этом случае велся с подогнутой или снятой сошкой. В окопах готовили ниши для противотанковых гранат и зажигательных бутылок. При артподготовке, а также подходе бронемашин противника расчет вместе с ПТР укрывался в окопе. До начала вражеской атаки на позиции отделения оставался дежурный стрелок-наблюдатель.

Бронебойщики били по танкам в зависимости от обстановки с 250–400 м, предпочтительно, конечно, в борт или корму. Расчеты ПТР расчленялись по фронту и в глубину на интервалах и дистанциях в 25–40 м углом вперед или назад, при ведении фланкирующего огня – в линию.

По движущемуся танку рекомендовалось стрелять сразу из нескольких ружей: при приближении машины – по башне, при преодолении ею барьера, эскарпа, насыпи – по днищу, если она шла на соседа – по борту и моторной части, наружным бакам, при удалении – в корму. Сосредоточенный огонь позволял хотя бы одному бронебойщику вести наиболее выгодную стрельбу с фланга. С учетом усиления защиты средних танков противника ПТР обычно вступали в дело, когда всего 100 –150 м отделяли их от вражеских машин. Если они подходили непосредственно к нашим позициям или прорывались в глубину обороны, бронебойщикам надлежало бороться с ними совместно с истребителями танков противотанковыми гранатами и зажигательными бутылками.

Уже во втором периоде войны практиковали шахматное расположение ПТР по фронту и в глубину на расстоянии 50–100 м друг от друга с взаимным простреливанием подступов, широким применением кинжального огня с малых дальностей – для этого отдельные расчеты выдвигались вперед и оборудовали тщательно замаскированные позиции. От командиров требовали при расположении бронебойщиков на позиции заранее предусмотреть возможность их перемещения с менее опасного участка на участок более опасный, чему способствовал переход советской пехоты от отдельных окопов к системе траншейной обороны. К концу первого периода войны основными противотанковыми средствами в ротных районах обороны стали ПТР, в батальонных – ПТР и артиллерийские орудия.

Еще в сражении под Москвой расчеты противотанковых ружей располагались на подступах к позициям артиллерии, а самих бронебойщиков старались прикрыть огнем стрелков и автоматчиков. Складывалась форма борьбы с массированными танковыми атаками на переднем крае – противотанковые опорные пункты (ПТОП), совмещаемые с опорными пунктами батальонов и рот. Во время Сталинградской битвы в соединениях 62-й армии, например, ротные ПТОП включали 4–6 орудий и взвод ПТР. Под Курском летом 1943 года в состав ПТОП входили 4–6 орудий (на главных направлениях – до 12), 6–9 или 9–12 ПТР, 2–4 миномета, 5 пулеметов, взвод автоматчиков и отделение (иногда взвод) саперов с противотанковыми минами, иногда – танки и САУ. Ротные ПТОП объединялись в батальонные противотанковые узлы.

В горах позиции ПТР обычно находились у поворотов дорог, входов в ущелья и долины, при обороне высот – на наиболее отлогих и танкодоступных склонах. В населенных пунктах или лесу отделения бронебойщиков часто придавали стрелковым взводам – следствие расчлененности боевых порядков. При обороне городов расчеты ПТР размещались на перекрестках и площадях, в подвалах, дабы вести огонь по улицам, переулкам, аркам, проломам. Если предстояло отбить атаку врага в лесу, бронебойщики располагались в глубине обороны, чтобы держать под обстрелом дороги, тропинки, просеки, поляны.

В наступлении взвод противотанковых ружей двигался перекатами в боевом порядке стрелковой роты (батальона) в готовности встретить танки противника огнем не менее двух отделений. Расчеты ПТР выбирали позиции впереди в промежутках между стрелковыми взводами. При наступлении с открытом флангом бронебойщиков старались держать именно здесь. Расчеты перемещались по скрытым подступам или под прикрытием огня пехоты и минометов. Подвижность ПТР делала их удобным средством быстрого закрепления захваченных позиций и отражения контратак противника с участием танков и бронемашин.

Располагаясь на рубеже атаки, бронебойщики имели задачу поражать огневые точки противника. При появлении танков стрельба немедленно открывалась по ним. В бою в глубине обороны противника отделения и взводы ПТР поддерживали огнем продвижение стрелкового подразделения, обеспечивая его от внезапных налетов из засад танков и бронемашин противника, уничтожая всякую оживающую огневую точку.

На марше взвод ПТР мог придаваться походной заставе или следовать в колонне главных сил в постоянной готовности развернуться и вступить в бой. Подразделения бронебойщиков действовали в составе разведывательных и передовых отрядов, особенно на пересеченной местности, где затруднительно было провести более тяжелое оружие. В передовых отрядах удачно дополняли друг друга бронебойщики и танки. Так, 13 июля 1943 года в районе Ржавца передовой отряд 55-го гвардейского танкового полка огнем танков и ПТР успешно отразил контратаку 14 бронированных машин противника.

Выручали не раз

Как уже отмечалось (см. предыдущий номер «ВПК»), эффективность боевой работы расчетов ПТР оценивается по-разному, особенно начиная с лета 1943 года, когда усилилась бронезащита немецких танков и штурмовых орудий. Тем не менее имели место случаи успешного использования этих ружей для борьбы с тяжелыми танками противника на заранее подготовленных оборонительных позициях, когда удавалось открыть огонь с малой дальности в корму или борт машины. Однако это было скорее исключением, чем правилом.

О напряженности использования ПТР в середине войны свидетельствуют следующие цифры. В ходе оборонительной операции на Курской дуге войска Центрального фронта израсходовали 387 000 патронов к противотанковым ружьям (по 48 370 на день боя), Воронежского – 754 000 (68 250). А за всю Курскую битву – 3,6 миллиона.

И все-таки маневренность ПТР, возможность постоянно находиться в боевых порядках стрелковых подразделений оставались их главными преимуществами. Пример тому – бой у населенного пункта Побратымы в августе 1944 года. В результате контратаки противника с двух направлений две роты 3-го батальона 143-го гвардейского стрелкового полка вынуждены были отойти, а 9-я рота оказалась в окружении в роще северо-западнее Побратымов. Пользуясь просеками, выступами кустарника и молодых деревьев на опушках, командир подразделения организовал маневр огневыми средствами и их скрытное расположение с простреливанием подступов к своим позициям фланговым и перекрестным огнем.

Кроме двух станковых пулеметов, 28 автоматов и 17 винтовок рота располагала пятью противотанковыми ружьями, ручными гранатами и зажигательными бутылками. Расчеты ПТР командир разделил на две группы (3 и 2 ружья), расположив их по разным концам рощи. В ходе боя 5–6 августа он неоднократно быстро перебрасывал бронебойщиков с автоматчиками или пулеметчиками на угрожаемое направление. Так подразделение отразило несколько атак противника с участием танков, а в ночь на 7 августа прорвалось из окружения. В результате в течение 5–7 августа противник понес большой урон в живой силе. Кроме того, красноармейцы огнем ПТР, гранатами и зажигательными бутылками подбили шесть танков и два бронетранспортера.

Противотанковое ружье являлось оружием переднего края, чем объясняется следующая цифра: за всю войну было потеряно около 214 000 ПТР всех моделей, то есть 45,4% всего их ресурса. Наибольшие потери выпали на 1941 и 1942 годы – 49,7 и 33,7% соответственно. Утраты в материальной части отражают и уровень урона в личном составе.

В третьем периоде войны ПТРД и ПТРС использовались для борьбы с легкими бронемашинами и легкобронированными САУ, широко применявшимися противником, а также с огневыми точками, особенно в городских боях, вплоть до штурма Берлина.

Приведу эпизод форсирования реки Нейсе в апреле 1945 года, описанный старшим лейтенантом В. Монастырским: «…один стрелковый батальон ворвался в первую и вторую немецкие траншеи, но дальше продвинуться не мог, так как в третьей траншее и на высоте – в глубине обороны – у немцев ожили огневые точки. Артиллерия к этому времени еще не успела переправиться, и командир батальона решил подавить вражеские пулеметы огнем приданной роты противотанковых ружей».

Выдвинувшись по кустарнику на расстояние 100–150 м, расчеты одновременно открыли огонь по пулеметам на открытых площадках. Подавив три пулемета, бронебойщики позволили стрелковым ротам броском овладеть траншеей и высотой. После перехода противника в контратаку с несколькими танками противотанковые ружья выдвинули на фланги батальона. Открыв огонь с 200 м, они подбили два танка, остальные повернули назад.

На протяжении всей войны красноармейцы применяли ПТР, как и другое пехотное оружие, для ведения огня по самолетам противника, атакующим на малой высоте. Полковник А. В. Новицкий писал: «Большая начальная скорость и свойство бронебойно-зажигательной пули позволяют нарушить работу моторной группы, пробить броню, воспламенить горючее и взорвать боеприпасы на самолете… Так как самолет находится в зоне действительного огня ПТР 6–10 секунд, то даже из ПТРС можно сделать 3–5 прицельных выстрелов».

Для отражения авиаударов в обороне командир взвода ПТР мог выделить одно отделение. Последняя задача становилось все более привычной. Так, под Курском на позициях 148-й стрелковой дивизии (Центральный фронт) для ведения огня по воздушным целям подготовили 93 ручных и станковых пулемета и 65 ПТР. В фондах Артиллерийского музея в Петербурге хранится ПТРД бронебойщика 380-й стрелковой дивизии старшего сержанта А. И. Денисова, сбившего в ходе боя в районе деревни Вяжи в июле 1943 года два вражеских бомбардировщика.

В войсках изготавливали кустарные установки для стрельбы по самолетам. ПТР, как и пулеметы, опирали на пни, развилки деревьев, импровизированные зенитные установки типа тележного колеса на штыре. Тот же полковник Новицкий, например, упоминал использование в качестве зенитной установки отделяемого колесного хода 120-мм миномета. А вот треножный зенитный станок для ПТР, созданный на Ковровском заводе № 2 им. Киркижа, в производство не приняли.

Противотанковые ружья имела на вооружении и советская конница. ПТРД перевозились во вьюках для кавалерийских и вьючных седел образца 1937 года. Задний кронштейн согласно руководствам мог применяться в качестве опоры-вертлюга для ведения огня с лошади по воздушным и наземным целям. Стрелок при этом стоял бы за лошадью, удерживаемой коневодом.

ПТР сбрасывались десантникам и партизанам в удлиненных парашютно-десантных мешках УПД-ММ. При доставке патронов ружьям можно было обойтись и без парашютов: летчики кидали боеприпасы к ПТР с бреющего полета в укупорках, обмотанных мешковиной.

Как и другие советские образцы вооружения, трофейные противотанковые ружья использовались немцами как «оружие ограниченного стандарта» – ПТРД получило в вермахте обозначение Pz.B. 783(r), ПТРС – Pz.B. 784(r).

ПТРД и ПТРС применялись и в Маньчжурской стратегической наступательной операции в августе 1945 года, здесь они легко бы расправились со слабобронированными японскими танками, но командование Квантунской армии почти не бросало их против советских войск.

Наши противотанковые ружья передавались иностранным формированиям: так, 6786 ПТР получили соединения Войска Польского, 1283 – чехословацкие части. Уже во время Корейской войны северокорейские и китайские солдаты использовали советские 14,5-мм ПТР для борьбы с легкими бронемашинами и поражения точечных целей на больших дальностях.

Упадок и возрождение

Совершенствование имевшихся и разработка новых образцов противотанковых ружей шли непрерывно. Примером попытки создания более легкого ПТР можно считать испытанное в феврале 1942 года однозарядное 12,7-мм ружье Рукавишникова массой всего 10,8 кг со скорострельностью до 12–15 выстр/мин и возможностью замены ствола на 14,5-мм. Простота и легкость побудили специалистов полигона даже рекомендовать это ПТР для серийного производства.

Однако наращивание бронезащиты германских танков и штурмовых орудий требовало иного пути. В 1942 году было предложено ружье Никитина–Романова под 14,5-мм патрон увеличенной мощности. Большой интерес ГАУ и ГБТУ вызвали опытные однозарядные ПТР М. Н. Блюма и РЕС (Е. С. Рашков, С. И. Ермолаев, В. Е. Слуходкий). Первое разрабатывалось под специально созданный на основе гильзы 23-мм выстрела авиационной пушки 14,5-мм патрон (14,5х147) с увеличенной до 1500 м/с начальной скоростью пули. (Занятно, что в это же время для облегчения авиационной пушки создавался 23-мм выстрел на основе гильзы штатного 14,5-мм патрона.) ПТР РЕС выполнили под 20-мм выстрел со снарядом с бронебойным сердечником (без взрывчатого вещества). Обстрел на полигоне ГБТУ трофейного танка Pz.VI «Тигр» в апреле 1943 года показал, что ПТР Блюма способно поражать бортовую 82-мм броню этой машины на дистанциях до 100 м. 10 августа того же года оба ружья опробовали на курсах «Выстрел». На сей раз зафиксировали пробитие пулей ПТР Блюма на 100 м брони толщиной 55 мм, а РЕС – 70 мм (на 300 м снаряд РЕС пробивал броню до 60 мм).

Из заключения комиссии: «…по мощности и бронепробиваемому действию оба испытываемых образца – ПТР РЕС и ПТР Блюма значительно превосходят состоящие на вооружении ПТРД и ПТРС и представляют, безусловно, надежное средство борьбы со средними танками типа T-IV и даже с более мощными бронированными машинами». ПТР Блюма было компактнее. Подняли вопрос о принятии его на вооружение. Этого, однако, не произошло. Малосерийное производство 20-мм РЕС для войсковых испытаний велось в Коврове – в 1942 году завод № 2 изготовил 28 ружей, а в 1943-м – 43, на чем производство и закончилось. Там же, на заводе № 2 переделали ПТРД в «двухкалиберное» с повышенной начальной скоростью с использованием патрона 23-мм авиационной пушки ВЯ.

Но рост бронепробиваемости ПТР не успевал за ростом бронезащиты. Артком ГАУ в журнале от 27 октября 1943 года отмечал: «ПТРД и ПТРС не всегда... могут пробить броню германского среднего танка и остановить его. В связи с этим необходимо создать противотанковое ружье, пробивающее на 100 м броню порядка 75–80 мм, а под углом 20–25о – 50–55 мм». Даже тяжелые РЕС и «двухкалиберное» ПТРД с трудом дотягивали до этих требований. Работы по ПТР были фактически свернуты.

В 1945 году крупный отечественный специалист-оружейник А. А. Благонравов подчеркивал: «В существующем виде это оружие (ПТР) исчерпало свои возможности… Самые мощные (20-мм РЕС), стоящие на грани перерастания в артиллерийские системы, неспособны бороться с современными тяжелыми танками и самоходными орудиями».

Этот вывод, заметим, относился к данному типу оружия как противотанковому средству. В этом плане «нишу» ПТР после войны прочно заняли РПГ. Однако уже в 80-е годы началось своеобразное возрождение ПТР в виде крупнокалиберных снайперских винтовок.

Надо сказать, что попытки установки оптических прицелов на ПТР делались еще накануне Второй мировой войны. Вряд ли это стоит связывать со снайперскими задачами – ведь в тот же период была популярна идея снабдить такими прицелами ручные пулеметы. В 1938 году собирались оснастить оптическим прицелом типа ПЕ опытное противотанковое ружье Владимирова, в 1939-м – Рукавишникова, но дело ограничилось намерениями.

В мае 1943-го испытывалось ПТРС с оптическим прицелом ПУ на специальном кронштейне. Однако под действием отдачи ружья установки барабанчиков прицела быстро сбивались. В августе того же года прошли апробацию ПТРД и ПТРС с прицелами ПУ на усовершенствованных кронштейнах, но и они не решили проблему. В конце концов от оснащения ПТР оптическими прицелами даже для ограниченного использования отказались. В середине Второй мировой публиковались сообщения о попытках снабдить оптическим прицелом 14-мм противотанковое ружье в США.

Крупнокалиберные снайперские винтовки, созданные в 80-е годы и приобретшие популярность в 90-е, предназначены для поражения либо живой силы на больших дальностях, либо таких объектов, как защищенные огневые точки, пусковые установки ракет, средства разведки и управления, РЛС, антенны спутниковой связи, легкие бронемашины, зависшие вертолеты, БПЛА. В основном они выполняются под 12,7-мм патроны от крупнокалиберных пулеметов.

В числе таких винтовок – американские М82А1 «Баррет» и М107, М93 «МакМиллан», британская AW50, российские ОСВ-96 и АСВК, французская «Гекате»-II и др. Характерно появление в конце 90-х – начале 2000-х годов «снайперских» патронов типа 12,7х99 (.50 «браунинг») и 12,7х108. Однако представлены и винтовки под более мощные патроны: например, венгерская 14,5-мм «Гепард» (под патрон 14,5х114), южноафриканская NTW калибра 14,5 (14,5х114) или 20 мм (20х82). В этом новом типе стрелкового оружия видны подходы, опробованные еще на ПТР: патроны заимствуются от крупнокалиберных пулеметов, авиационных пушек или разрабатываются специально. Ряд конструктивных черт также напоминает противотанковые ружья Второй мировой войны.

Семен Федосеев
ВПК 10-2010